Об ответном ударе («ответке») — о массированном ядерном ударе в ответ на военное нападение вероятного противника: США и НАТО. Мне уже приходилось об этом писать (статья «Когда «ответка» не работает»), но, как я вижу по комментариям, верующих в ответных ядерный удар мне ни в чем убедить не удалось. Оценки суммарной зоны поражения и возможного ущерба для США в случае нанесения массированного ядерного удара были просто проигнорированы, из чего с очевидностью следует, что рациональное обсуждение этого важного вопроса невозможно.
Действительно, в последнее время я все больше склоняюсь к мысли, что вера в ответный всесокрушающий ядерный удар является не столько военным, сколько психологическим феноменом. Это именно что иррациональная вера, основанная на том, что потребность в ощущении безопасности относится к числу основных психологических потребностей. В пирамиде иерархии человеческих потребностей по Абрахаму Маслоу потребность в ощущении безопасности стоит сразу после физиологических потребностей человека. Думать, что есть где-то некие чудодейственные ракеты с ядерными боеголовками, которые в случае чего сотрут врагов с лица земли, означает чувствовать себя защищенным.
Поэтому, на мой взгляд, нужно говорить о вере в «ответку» как о психологическом феномене, оказывающим значительное влияние на развитие армии и вооружений, причем влияние по большей части негативное.
Психологическая защита
Психологи довольно хорошо поработали над темой защитных психологических механизмов, которые блокируют негативные эмоции (такие, как страх, угнетение, тревожность и т.д.) и позволяют достичь душевного равновесия и чувства защищенности. Я не стану углубляться в детали и обрисую эти механизмы в общих чертах, особенно те, которые имеют отношение к военной теме.
Психологические механизмы защиты проявляются не только в отношении к тем или иным военным вопросам и в дискуссиях, но и даже в определенных военно-политических решениях и выборе определенной военной стратегии. Это нисколько не удивительно, поскольку осознание военной угрозы представляет собой фактор, генерирующий сильный стресс, страх и негативные эмоции, и для их гашения используются защитные механизмы.
На первое место психологи ставят отрицание, когда человек отрицает фрустрирующие и вызывающие тревогу обстоятельства, причем он тесно связан с отчетливым искажением восприятия действительности и повышенной внушаемости и доверчивости. То есть человек, использующий этот механизм защиты своей психики, не только сам искажает свою картину реальности, устраняя из нее факторы, вызывающие страх и фрустрацию, но и еще безоглядно верит всему и всем, что эту искаженную картину подтверждает. К примеру, отрицание процветает в комментариях под моими статьями, и иной раз комментаторы проявляют недюжинное упорство в том, чтобы не замечать, игнорировать факты, которые просто бросаются в глаза, например, неспособность ядерного оружия уничтожить враждебную страну целиком и полностью. Российская военная доктрина также, в сущности, построена на отрицании двух немаловажных фактов: наличия враждебного военного блока, имеющего превосходство, и того, что современный арсенал ядерного оружия даже при самом удачном ударе даст только частичный ущерб, вовсе не сваливающий противника с ног.
Далее — вытеснение, когда собственные чувства, желания, мысли, вызывающие тревогу (например, по причине их общественной неприемлемости), становятся бессознательными. В военной тематике этот механизм выражен слабее, чем отрицание, но все же может проявляться, к примеру, в следующем. Нежелание выглядеть агрессивным и жестоким заставляет человека с пеной у рта оспаривать то, что может так восприниматься; чаще это выражается в настойчивом проталкивании тезиса типа: «да никакой войны не будет» или «они тоже разумные люди», и так далее. Война, даже в формате обсуждения ее вероятного сценария и розыгрыша на картах, неизбежно несет на себе отпечаток агрессии и жестокости, и многим это может не нравиться. Впрочем, между отрицанием и вытеснением трудно провести четкую грань, скорее это две стороны одного психологического явления.
Регрессия — переход во избежание тревоги на более примитивные и более доступные поведенческие реакции; это реакция, связанная со стремлением преуменьшить значимость тревожащих факторов. Такое бывает, когда, к примеру, оппонент, начитавшись мои выкладок и испытав от этого сильный страх, пишет в комментариях предложения «набить морду» или пытается высмеивать и оскорблять. Хотя от него требуется более сложная реакция и способность аргументированно возразить, регрессия толкает его к доступному примитиву. Также, на мой взгляд, настойчивое сведение весьма сложного вопроса вероятной схватки с сильным противником на многих ТВД сразу, затяжной и кровопролитной, с учетом длинного списка военных, хозяйственных и политических факторов, исключительно к ядерной «ответке» тоже можно рассматривать как форму психологической регрессии, проявившейся в сфере военной стратегии.
Компенсация — замена реального или воображаемого собственного недостатка с помощью присвоения себе свойств, достоинств, ценностей другой личности. В спорах это чаще проявляется, когда оппонент приписывает себе некие выдающиеся компетенции в военных вопросах и пытается дискутировать сверху вниз. В военной сфере это выражается, к примеру, в явном злоупотреблении темой былого героизма и частых ссылок на славные победы прошлого. И вообще, ура-патриотизм в виде: «Всех порвем, потому что Великая Отечественная, Афган, Приштина и так далее» — это также типичное проявление компенсации.
Проекция — перенос собственных неприемлемых чувств и мыслей на других людей, чтобы сделать их вторичными и менее фрустрирующими. Например, собственное скудоумие и неспособность выработать оригинальную и эффективную военную стратегию проецируется на противника в стиле: «Ну тупые!» Популярность ныне покойного Михаила Задорнова, сформулировавшего этот лозунг, объясняется тем, что он немало помогал этой проекции, так сказать, в общенародном масштабе. В военной сфере это часто ведет к сильнейшей недооценке противника. Когда о вероятном противнике говорят в сильно уничижительном тоне, то это симптом того опасного положения, что предметный анализ подменен психологическим защитным механизмом.
Замещение — перенос подавленных эмоций (враждебности и гнева) на менее опасные и более доступные объекты. Типичный пример реализации замещения в военной тематике состоит в том, что при осознаваемой неспособности укусить США враждебность переносится на куда менее опасных противников вроде стран Прибалтики, а в последнее время Украины. Столь преувеличенное нынешнее внимание к Украине вряд ли можно объяснить чем-то, кроме замещения.
Все эти психологические защитные механизмы являются объективными вещами и присущи всем людям в той или иной форме. В военной сфере они также вероятно играют определенную роль. Во всяком случае, можно усмотреть их влияние в военной пропаганде, когда триггеры психологических защитных механизмов, то есть определенные лозунги или образы, особенно связанные с регрессией и компенсацией, используются для подавления страха и тревожности в войсках. Они могут быть полезными в определенных ситуациях.
Но в сфере военного планирования, развития вооружений и оценки вероятного противника эти психологические механизмы, конечно, вредны, поскольку они вызывают более или менее сильные искажения в восприятии реальности, создают ложную картину и могут окончиться поражением в войне или даже без войны. Такой своего рода военный психоанализ, на мой взгляд, есть весьма важное дело, поскольку американцы этот момент учитывают в своей военной деятельности, и даже более того, уделяют большое внимание психологической войне, позволяющей иногда добиваться своих целей либо без войны, либо при очень умеренных затратах и потерях.
Ответный удар как мощная таблетка от страха
Ставка на ядерный удар, который будто бы решит все проблемы, если рассматривать его с психологической точки зрения, является многокомпонентным явлением. На мой взгляд, сила и устойчивость этой иррациональной веры стоит на том, что она задействует сразу несколько защитных механизмов, и в этом смысле является наиболее сильной таблеткой от страха.
Первый компонент веры в «ответку» — это проекция, в данном случае проекция страха перед ядерным оружием на противника. Страх этот долгие годы насаждался советской пропагандой, и особенно он усилился в 1980-е годы, после феноменальной психической атаки, предпринятой президентом США Рональдом Рейганом на советское руководство. Детали я излагал в своей книге «Ядерная война. Уничтожить друг друга!» В двух словах: американцы выработали очень пугающую концепцию «ядерной зимы», презентовали ее на совместной конференции американских и советских ученых с прямым телемостом (в 1983 году!), а на следующий день после этой конференции начались учения Able Archer 83 с отработкой полномасштабной ядерной войны. У Рейгана еще был ряд речей, в которых он всячески демонстрировал готовность к самоубийственной войне, в духе того, что лучше умереть верующим христианином, чем жить коммунистом. Советское руководство на этом сломалось, и все дело закончилось распадом СССР. Это самое советское руководство маскировало свое разоружение и деморализацию пропагандистским живописанием ужасов ядерной войны, в чем им немало еще помог Чернобыль. Парализующий страх перед ядерным оружием (довольно постыдное чувство) впоследствии трансформировался в проекцию в духе того, что, если мы боимся, то и они тоже, скорее всего, боятся, и из этого страха будут воздерживаться от нападения или других военных акций. Так ведь формулируется доктрина ядерного сдерживания, принятая у нас в качестве официальной.
Второй компонент, уже упомянутый, — это регрессия в форме сведения вероятной крупномасштабной войны к ядерному удару. Это, конечно, прямое развитие проекции страха перед ядерным оружием на противника, но не только. При таком подходе война становится, в сущности, войной одного человека — верховного главнокомандующего, то есть В.В. Путина, у которого есть соответствующий чемоданчик. Вооруженный конфликт представляется верующим в «ответку» не как конфликт между странами, а как конфликт между лидерами, практически в форме драки один на один. Если к этому добавить уверенность в том, что у нашего лидера не «заслабит» повернуть ключ пуска ракет, то страх почти полностью испаряется из души верующего в «ответку». Это вопрос восприятия, психологически комфортного для человека, который так считает.
Есть еще момент. Верующий в «ответку» фактически исключает себя из этой вероятной войны. Если Путин примет решение и поворотом ключа совершенно сотрет противника с лица земли, то от конкретно взятого адепта «ответки» ничего больше не требуется: ни трудов, ни тягот, ни тем более личного участия в сражениях за радиоактивные руины. На мой взгляд, это совершенное и полное выражение нежелания принимать на себя тяжести вероятной войны, отказ от личной ответственности, то есть своего рода духовное дезертирство.
Наконец, третий компонент — это отрицание, то есть игнорирование или оспаривание всего, что не вмещается в вышеописанное мировоззрение, например, что ядерное оружие не столь всеразрушающее, как о нем говорят, и что после «ядерного конца света» тоже будет война, причем более ожесточенная, чем до него. Я его отношу на третье место потому, что отрицание не составляет ядра комплекса психологической защиты, но охраняет его, не допуская подрыва его со стороны различных неудобных фактов. Правда, в глаза оно бросается сильнее всего и встречается тоже чаще всего.
От самоуспокоения полшага до поражения
Столь мощная «таблетка от страха», несколько успокаивая нервы, тем не менее, имеет мощные негативные последствия.
Во-первых, ставка на «ответку» создает вообще нежелание изучать вероятного противника, его боевые и военно-экономические возможности, и сравнивать их с собственными. Внутренняя логика верующих в ядерный удар примерно такова: что бы там вероятный противник ни создал, все равно ведь будет уничтожен, и потому незачем тратить силы на это занятие. Некоторое время назад определенное беспокойство вызывала американская программа ПРО и создание ее передовых морских рубежей на основе системы Aegis, но потом поработало отрицание, которое «доказало», что все это, мол, неэффективно, ракеты не собьют и так далее.
Во-вторых, это отношение блокирует столь немаловажное занятие, как поиск слабых мест собственной армии и флота. Посмотреть на себя глазами противника, найти слабые места и недостатки, которыми он может воспользоваться, и потом усилить их какими-либо способами, — это важный вклад в обороноспособность. Внутренняя логика верующих в «ответку» отметает и это: зачем этим заниматься, когда в случае чего ядерно ударим? Это, кстати, было хорошо видно на примере обсуждения боевых возможностей Балтийского флота.
И тем более отбрасывается и отрицается необходимость выработки новых вариантов военной стратегии, стратегических и оперативно-тактических решений, разработки нового комплекса вооружений и техники, который будет применяться в войне, а не на парадах и выставках. А зачем? Есть же «ответка»!
В-третьих, в военном планировании все же нужно постоянно чувствовать уровень угрозы и динамику ее изменения, постоянно отслеживая, насколько противник близок к переходу к боевым действиям. Но если пребывать под воздействием мощной «таблетки от страха», то можно пропустить момент, когда нужно было действовать в ответ на возросшую степень угрозы. Это дает противнику немаловажные преимущества и возможность получше изготовиться к удару.
Мы же все это уже проходили. У нас же уже был период, когда считалось, что враг будет разгромлен на вражьей земле и малой кровью. Хорошо известно, чем все это закончилось и какой колоссальный ущерб принесло это самоуспокоение.
Это психологические стороны веры в «ответку». Но нужно рассмотреть еще и вопрос, что противнику дает эта вера и как он может ее использовать в своих целях. Этот вопрос лучше детально рассмотреть в следующей статье.