В военной истории есть случаи, когда надводные боевые корабли или подводные лодки в бою топили авианосцы, но они относятся к периоду Второй мировой войны, с её дальностями обнаружения и поражения, с тогдашней техникой, оружием и тактикой.
Эти случаи, безусловно, тоже поучительны, и должны изучаться в наше время, однако применимость опыта тех лет сегодня крайне ограничена – сегодня есть РЛС различного типа и дальности, а дальность, на которую авианосное авиакрыло способно осуществить разведпоиск, исчисляется более чем тысячей километров.
В таких условиях подобраться к авианосцу на дистанцию ракетного залпа крайне сложно – ракеты с большой дальностью, такие, как П-1000 «Вулкан», при ударе на большое расстояние могут просто уйти мимо цели, если она сманеврирует непредсказуемым образом. Для ПКР, ГСН которых захватывают цели уже на дистанции, это означает уход «в молоко». Выход же на меньшую дистанцию затруднён из-за того, что палубное авиакрыло сможет нанести по кораблю с управляемым ракетным оружием как минимум два массированных авиаудара, пока он идёт к рубежу пуска, даже если авианосец не будет пытаться оторваться от нападающих кораблей УРО, используя свою высокую скорость. А если будет…
Напомним, что «Кузнецов» — один из самых быстрых кораблей в ВМФ, при исправной ГЭУ, а то, с какой скоростью могут ходить американские суперавианосцы даже в США толком почти никто не знает. И есть мнение, что имеющиеся оценки их скоростных качеств сильно занижены.
Однако при всех этих реально имеющихся ограничениях, прецеденты выхода кораблей УРО (кораблей с управляемым ракетным оружием) на дистанцию залпа против авианосца, пытающегося и уклониться от этой атаки, и уничтожить авиацией атакующего, есть. Естественно, все они имели место на учениях.
В нашей стране противоавианосные манёвры флотов были вполне себе реальностью значительную часть послевоенного периода – роль авианосца, как правило, играл какой-нибудь корабль побольше размером, чаще всего крейсер проекта 68. В 1979 году, при переходе ТАВКР «Минск» на Тихоокеанский флот произошло в некотором смысле эпохальное событие для нашего флота – учебный бой между двумя советскими корабельными авианосными группами в Средиземном море, одна КАГ во главе с «Минском», вторая во главе с «Киевом».
Нас, однако, куда более интересует иностранный опыт – хотя бы потому, что «у них» есть полноценные авианосцы с тренированной и имеющей боевой опыт палубной авиацией.
Для России, которая по экономическим причинам в обозримом будущем не сможет позволить себе крупный авианосный флот (что не отменяет необходимости иметь некоторое количество таких кораблей), изучение возможностей ударить по американскому авианосцу ПКР корабельного базирования является жизненно важным. Мы на некоторое, видимо на долгое, время обречены использовать авианосцы не как универсальный ударный инструмент, а как средство завоевания господства в воздухе над очень небольшой по площади акваторией, и, соответственно, основным ударным средством в войне на море в нашем флоте ещё долго будут являться ракетные корабли и подлодки.
Стоит изучить то, как надводные корабли УРО в западных флотах «уничтожали» авианосцы на учениях.
Хэнк Мастин и его ракеты
Вице-адмирал Генри «Хэнк» Мастин (Henry «Hank» Mustin) – легенда ВМС США. Он являлся членом семьи, четыре поколения которой служили в ВМС США и участвовали в пяти войнах, которые вела эта страна. В честь этой семьи назван эсминец класса «Арли Бёрк» USS «Mustin». Он являлся родственником многим «элитным» кланам США и даже королевскому дому Виндзоров. Кадровый офицер и участник войны во Вьетнаме, он в 80-х годах занимал должности генерального инспектора ВМС США, командующего 2-м флотом (Атлантика) и заместителя командующего ВМС. В аппарате командующего (OPNAV) он занимал должность заместителя по [перспективной] политике и планам и отвечал за инновационное развитие ВМС.
Мастин не оставил мемуаров, но существует так называемая «устная история» — серия интервью, которые позже были изданы в виде книги-сборника. Из неё мы узнаём следующее.
В 1973 году во время средиземноморского противостояния с ВМФ СССР американцы были серьёзно напуганы перспективой сражения с ВМФ СССР. Последнее, по их представлениям выглядело бы как серия массированных ракетных ударов по американским кораблям, наносимых с разных направлений, которым американцы особо ничего не могли бы противопоставить.
Единственным средством быстро и надёжно топить советские корабли была американская палубная авиация, но события 1973 года показали, что её просто не хватит на всё. Именно эти события стали триггером появления, пусть и ненадолго, такого оружия, как противокорабельный вариант ракеты «Томагавк». Надо сказать, что ракета пробивала себе дорогу в жизнь очень тяжело, палубная авиация была против того, чтобы такое оружие встало на американские корабли.
Однако, занимавший тогда пост в OPNAV Мастин, смог в итоге продавить разработку такой ракеты и её принятие на вооружение, не один естественно. Одним из эпизодов этого продавливания стали учения по боевому применению таких ракет против авианосца входившего в состав 2-го флота ВМС США. На момент проведения этих учений, «Томагавки» ещё не состояли на вооружении. Но ракетные корабли, которым предстояло действовать против авианосца, должны были действовать так, как будто они уже вооружены этими ракетами.
Вот как об этом рассказывал сам Мастин:
Когда мы вышли на дальность пуска «Томагавков», мы «пускали» их отриентируясь не только на сигналы подлодок, но и на засечённые нами электромагнитные сигналы авианосца, которые мы засекли с большого расстояния.
Мы приняли решение о том, что запустили шесть «Томагавков». Потом кинули кубик и определили, что попало два из них.
Потом мы выяснили, что делал авианосец в момент поражения, и узнали, что там была куча самолётов на палубе, заправленных и готовых к вылету, и тому подобные вещи.
Наличие на палубе заправленных и вооружённых самолётов в момент удара по авианосцу как правило означает огромные потери в людях, технике, обширный пожар на борту и как минимум утрату боеспособности. Поэтому Мастин специально заостряет внимание на загрузке палубы.
Далее Мастин проинформировал обо всём тогдашнего командующего вторым флотом Тома Бигли, и информация об этих учениях пошла в Вашингтон, тогда это правда не привело к появлению консенсуса по поводу противокорабельных ракет большой дальности на надводных кораблях, но в целом сильно склонило чашу весов в пользу ракетного оружия.
Мастин, к сожалению, не снабдил нас деталями – сказались годы, как с момента окончания описываемых событий, так и «вообще» — вице-адмирал давал свои интервью в преклонном возрасте, и мог многое не помнить. Однако, мы знаем, что капитан Билл Пиринбум (Bill Peerenboom) с 1980 по 1982 годы командовал ракетным крейсером «Уэйнрайт» (Wainwright) класса «Белкнап». В то же время Том Бигли (Thomas Bigley) командовал 2-м флотом с 1979 по 1981. Так что мы можем предположить, что описанные события происходили в 1980 году в ходе учений в Атлантике.
Это, однако, были не единственный учения кораблей УРО под командованием Хэнка Мастина, в ходе которых ими был «потоплен» авианосец. Чуть позже произошёл ещё один эпизод.
Во второй половине 1981 года новый командующий 2-м флотом, вице-адмирал Джеймс «Эйс» Лайонс (в должности с 16 июля 1981 года) пригласил Мастина поучаствовать в сражении между собой двух АУГ, одной во главе в авианосцем «Форрестол», и второй, во главе с новейшим атомным авианосцем «Эйзенхауэр».
Я дал указания своему штабу: «Что мы будем делать, так это действовать в полной «электронной тишине». На этих учениях нужно было пользоваться только тем оружием, которое ты имел – нельзя было претендовать, что у тебя есть ещё что-то. «Мы берём наши эскортные корабли с «Гарпунами», снимаем их [с охранения], три из них. Отправляем их на север, к Фареро-Исландскому барьеру, и оттуда они, в электронной тишине, будут смещаться с торговым трафиком, идущим со стороны барьера в Атлантику. И мы посмотрим, получится ли благодаря электронным уловкам во-первых, остаться необнаруженными на «Форрестоле» от авиации с «Айка», а во-вторых, сможете ли Вы, «стрелки», смешавшись с плотным торговым трафиком и не проявляя себя, сблизиться с «Айком» на дистанцию залпа «Гарпунов».
Что ж, это сработало «на ура». Учения «авианосец против авианосца» в прошлом выглядели как грядка ребят, раскрывших свои позиции перед друг другом, выполнивших атаку друг против друга, и потом говорящих: «Ха-ха, я упаковал тебя в мешок для трупов…»
Самолёты «Айка» не могли найти нас на «Форрестоле». Мы не летали. Мы просто «дрейфовали» недалеко от берега. Они искали нас на выходе из Средиземки, но не со стороны Фареро-Исландского барьера. И они искали боевую группу, а не несколько одиночных контактов, замаскированных в плотном трафике. Так что, до того, как они нас нашли, два из трёх «стрелков» с «Гарпунами» вышли на них и запустили «Гарпуны» в авианосец, в упор, посреди ночи…
Эйс Лайонс оттягивал оправку рапорта об учениях в Вашингтон столько, сколько мог. А потом разгорелся скандал, связанный с тем, что пара не самых дорогих и передовых кораблей УРО атаковала авианосец. И опять в момент «пуска» ракет, палуба «Эйзенхауэра» была заполнена самолётами, готовыми к боевым вылетам.
Мастин после такого чуть не вылетел из ВМС, где доминировали лётчики-палубники, но у него в итоге нашлись защитники, которые его спасли, а тактика ракетного боя стала «нормой» для ВМС США. Правда, операция «Богомол» заставила американцев пересмотреть подходы к такому бою и уйти от ПКР к зенитным ракетам, как к более подходящему для такого боя оружию. Но факт в том, что к её началу они умели вести ракетный бой.
Больше ВМС США не зависели от авианосцев в настолько критической степени.
Атака Джона Вудварда
В том же 1981 году соединение королевских ВМС Великобритании под командованием будущего героя войны на Фолклендах, адмирала Джона «Сэнди» Вудварда совершало боевой поход в западную часть Индийского океана.
В своей книге о Фолклендской войне адмирал Вудвард подробно рассказывает о своих совместных учениях с американцами:
Авианосец представлял собою плавающие воздушные силы под командованием контр-адмирала Тома Брауна, и я должен сказать, что его деятельность в регионе имела значительно большие последствия, чем моя.
В то время ситуация в Персидском заливе была очень изменчива: американских заложников все еще удерживали на Ближнем Востоке, кровопролитная война между Ираном и Ираком продолжалась.
Адмирал Браун был занят вполне реальными проблемами; он был готов к любым неприятностям. Однако адмирал согласился поработать с нами в течение двух — трех дней и был достаточно любезен, позволив мне спланировать и провести последние два двадцатичетырёхчасовых учения.
Для меня были ясны задачи, которые нам предстояло отработать.
Ударная группа США со всем своим охранением и самолетами, находилась в открытом море. Их задача состояла в перехвате моих сил, которые прорывались через охранение авианосца с целью его «уничтожения» раньше, чем мы «уничтожим» их. Адмирал Браун таким замыслом был вполне удовлетворен. Он мог обнаружить надводный корабль противника на удалении более двухсот миль, спокойно за ним следить и нанести по нему удар на удобном для себя удалении любым из его шести ударных самолетов-ракетоносцев. И это был только первый рубеж его обороны. По любым современным военным стандартам он был почти неприступен.
У меня были «Глэморган» и три фрегата плюс три судна Королевского вспомогательного флота: два танкера и корабль снабжения. Все фрегаты были противолодочными кораблями и не могли причинить серьезного вреда авианосцу, разве что протаранить его. Только «Глэморган» с его четырьмя ракетами «Экзосет» (дальность стрельбы двадцать миль) мог нанести реальный ущерб «Корал Си», и адмирал Браун знал это. Таким образом, мой флагманский корабль был единственной угрозой для него и единственной реальной его целью.
Мы должны были начать не ранее чем в 12.00 пополудни и с удаления не менее двести миль от американского авианосца. Он располагался в центре обширного пространства чистой синей воды, под ясными синими небесами. Реальная видимость — 250 миль. Адмирал Браун был в центре хорошо защищенной исключительной зоны, а у меня не было даже преимущества местной облачности, уже не говоря о тумане, дожде или сильном волнении. Никакого прикрытия.
Никакого места для укрытия. И никакой собственной авиационной поддержки…
Я приказал моим кораблям разделиться и занять позиции по окружности радиусом двести миль от авианосца к 12.00 и затем так быстро, как только возможно, его атаковать (своего рода морская атака легкой бригады с разных направлений). Все было бы хорошо, если бы за три четверти часа до момента, когда мы должны были начать, не появился американский истребитель, обнаруживший нас и поспешивший домой сообщить боссу: он нашел то, что искал. Наше место и курс известны!
Мы не могли «сбить его» — учение еще не начались! Мы могли проиграть учение еще до его начала. Оставалось ждать американского воздушного удара по «Глэморгану» сразу после того, как только они смогут его нанести.
Несмотря на это мы должны продолжать действовать, и нам ничего не осталось, как сделать наш лучший выстрел. Это вынудило меня изменить курс в восточном направлении и идти с максимально возможной скоростью по дуге радиусом двести миль в противоположном направлении. Через три часа мы услышали, как американские ударные самолеты направились в район, находящийся приблизительно в ста милях западнее нас. Они ничего там не обнаружили и улетели обратно. Однако в течение дня они один за другим нашли все мои корабли, кроме одного, — «Глэморгана», а он был единственным кораблем, который обязательно нужно было остановить, поскольку только он был способен потопить авианосец.
Наконец американцы «нанесли удар» по моему последнему фрегату. Когда же солнце село за Аравийским морем и наступила ночь, «Глэморган» повернул в двухсотмильную зону. Сумерки сменились полной темнотой, и я приказал включить на корабле все огни и все возможные фонари, которые только можно было найти. Мы намеривались создать видимость круизного лайнера. С мостика мы выглядели подобно плывущей новогодней елке.
Мы неслись в напряженной ночи по направлению к американскому «Корал Си», все время слушая международные радиочастоты.
Естественно, что в конце концов один из командиров американских эсминцев по радио попросил нас идентифицировать себя. Мой доморощенный пародист Питер Селлерс, уже проинструктированный заранее, ответил с самым лучшим индийским акцентом, на который он был способен: «Я лайнер «Равалпинди», следую из Бомбея в порт Дубай. Спокойной ночи и удачи!» Это звучало как пожелание главного официанта из индийского ресторана в Сурбитоне. Американцы, проводившие «ограниченную войну», обязаны были поверить и позволить нам пройти дальше. Быстро летело время до тех пор, пока мы с нашей ракетной системой «Экзосет», нацеленной на авианосец, не оказались ровно в одиннадцати милях от него. Они все еще продолжали считать наши огни огнями «Равалпинди», идущего по своим безобидным делам.
Однако постепенно их начали одолевать сомнения. Признаки замешательства стали заметными, когда охранение авианосца слишком взволновалось и два больших эсминца «открыли огонь» друг по другу над нашими головами. Мы слышали по радио только их великолепную ругань.
В это время один из моих офицеров спокойно вызвал авианосец, чтобы обрушить на Тома Брауна ужасную новость — мы готовы отправить его корабль на дно Индийского океана, и он уже ничего не может предпринять. «Мы произвели пуски четырех «Экзосет» двадцать секунд назад», — добавил офицер. Ракетам до «попадания» в авианосец оставалось лететь примерно 45 секунд. Это составляло приблизительно половину того времени, которое оставалось у «Шеффилда» шесть месяцев спустя.
У «Корал Си» не оставалось времени на постановку ЛОЦ. Американцы, как и мы, знали, что авианосец был уже небоеспособен.
Они потеряли такой «критически важный» для их миссии корабль вместе с воздушными силами на нем.
Справедливости ради, едва ли четыре «Экзосета» смогли бы потопить американский авианосец. Повредить, да. Вывести из строя на время, на несколько часов или даже дней прервать полёты… В реальной войне, однако, этот удар позволил бы выиграть достаточно времени, чтобы до лишившейся авиации АУГ добрались бы какие-то другие силы. Так или иначе, но ракетная атака Вудварда удалась.
Некоторые выводы
Итак, что, по опыту перечисленных учений необходимо для сближения с авианосцем на расстояние ракетного залпа?
Во-первых, возможность маскировки. Американцы прятались в торговом трафике. Англичане притворились круизным лайнером. Эти фокусы работают в начале войны, когда этот самый трафик есть. Потом они уже не работают, гражданского судоходства нет. Кроме того, сегодня у американских самолётов (а иногда и у неамериканских) есть ночная оптика, и они не смотрят на огни, им прекрасно всё видно и ночью. Есть также АИС, отсутствие сигнала которой автоматически позволяет идентифицировать «контакт» как враждебный. Тем не менее, пункт первый – маскировка. Нужно, чтобы была возможность «потеряться» — или гражданский трафик, или изрезанная протоками и фьордами береговая линия, сгоревшие, но не утонувшие корабли в дрейфе на месте боёв и тому подобное. Иначе самолёты найдут корабль УРО быстрее.
Во-вторых, нужна внезапность залпа. Вудвард подчёркивает, что «Корал Си» не успел выставить диполи. А если бы они засекли ракету с многих десятков километров (как какой-нибудь снижающийся для атаки «Гранит»)? Тогда она ушла бы в ЛОЦ. Это очень важный момент – после 1973 года было много ракетных боёв, но ни одна ПКР по кораблю, прикрытому помехами не попала! Все ушли «в помехи». А это накладывает на атаку массу ограничений – ракета должна идти строго по маловысотному профилю, или же быть настолько быстрой, чтобы никакие помехи не успели сработать. Последнее даже для гиперзвуковой ракеты означает необходимость пуска «в упор», хотя и дальше, чем просто сверхзвуковая.
В-третьих, поэтому проистекает из предыдущего пункта – надо подойти близко. Пуск на предел дальности, скорее всего ничего не даст, либо ракета должна быть малозаметная, дозвуковая и лететь только по малой высоте.
В-четвёртых, требуется быть готовым к потерям. Вудвард потерял ВСЕ корабли, кроме одного. В случае реального удара по «Корал Си» британский эсминец тоже был бы потом потоплен кораблями эскорта. Мастин мог бы «попасть» на «Форрестоле» под удар самолётов «Эйзенхауэра». Тогда «Форрестол» был бы «потоплен», а потом уже корабли УРО «выровняли бы баланс».
Вот как об этом пишет Вудвард:
Вудвард прав – противник таким будет всегда хотя бы потому, что по-другому не получится – подставить одни корабли под удар, чтобы другие этот удар нанесли, видимо придётся.
В-пятых, преимущество у авианосца. В любом случае. Наличие десятков самолётов, высокая скорость, возможное наличие самолётов ДРЛО или на худой конец вертолётов ДРЛО, позволяет авианосцу обнаружить корабли УРО раньше, чем они выйдут на дистанцию залпа, и утопить их. Единственное, что в бою кораблей УРО против авианосцев работает против авианосца, это шансы, на то, что штаб авианосной группы «не угадает» правильный «вектор угрозы» (threat vector) и будет искать корабли УРО не там, где они реально будут. И такую ситуацию в некоторых случаях можно будет даже «создать», но надеяться на такое не стоит, хотя стоит делать для этого всё возможное.
В-шестых, кораблям, идущим в атаку, нужны вертолёты ДРЛО. Вертолёт вполне может базироваться на крейсере или фрегате. Вертолёт теоретически может иметь РЛС, работающую в пассивном режиме или средства радиоразведки, позволяющие засечь работу вражеских корабельных РЛС, хотя бы с нескольких сотен километров.
Есть ли у кораблей УРО преимущества? В отличие от времён, к которым относятся описываемые примеры, есть. Это современные ЗРК.
Процитируем Мастина:
То есть появление «Эгиды» сделало возможным отражение массированных воздушных атак с большого расстояния… но ведь тот же фрегат проекта 22350 имеет сравнимые возможности, верно? А у крейсеров 1164 и 1144 есть ЗРК с большой дальностью и до сих пор вполне приличной ракетой. И технически вполне реализуемо заставить их «драться вместе». Так что в каких-то случаях, стоит просто сознательно подставиться под удар, если совокупная мощь всех ЗРК в КУГе достаточна для отражения массированного (от 48 самолётов в случае удара одного авианосца, что означает около 96 ракет разных типов – дозвуковых ПКР и сверхзвуковых ПРР, плюс ложные цели) авиаудара. Впрочем, «играть в войну» в формате отдельно взятой статьи – дело неблагодарное. А вот то, что не палубные самолёты являются главным средством ПВО АУГ стоит запомнить.
Практика показывает, что корабли УРО вполне в состоянии оказаться на дистанции пуска ракет от авианосца. Однако, количество ограничений и требований, с которыми столкнётся корабельная ударная группа при выполнении такой задачи, делает её крайне рискованным и очень трудным мероприятием, которое в современных условиях малореализуемо без больших потерь в корабельном составе. Кроме того, шансы авианосца отбиться от такой атаки существенно выше, чем шансы атакующих кораблей УРО успешно её совершить. Тем не менее, уничтожение авианосцев кораблями УРО вполне возможно и должно отрабатываться на учениях.